Материалы экспедиции М.Н. Васильева - ценный источник по истории и этнографии Гавайских островов. Ч.1
В июле 1819 г. из Кронштадта в кругосветное плавание вышла экспедиция, руководимая капитан-лейтенантом М. Н. Васильевым. Шлюпом "Открытие" командовал сам Васильев, а шлюпом "Благонамеренный" - капитан-лейтенант Г. С. Шишмарев. Главной целью экспедиции было отыскание морского пути из Тихого в Атлантический океан севернее американского континента или материка Евразии. Эта цель, в то время невыполнимая, не была достигнута. Но экспедиция Васильева внесла свой вклад в решение данной проблемы. Дважды проникнув в Северный Ледовитый океан, она описала значительный участок арктического побережья Америки, изучила условия плавания в этих широтах, собрала сведения о местном населении, а в Беринговом море открыла о. Нунивак, нанесла на карту некоторые другие острова или уточнила их местоположение, уделила серьезное внимание этнографическим наблюдениям. Находясь в Тихом океане, экспедиция посетила также Порт Джексон (Сидней), Калифорнию, Камчатку, основные поселения Русской Америки. В апреле 1820 г. Васильев и его спутники обнаружили группу коралловых островов, которые назвали островами Благонамеренного, и оставили их краткое описание(1). В марте-апреле и декабре 1821 г. корабли экспедиции заходили на Сандвичевы (Гавайские) острова(2).
По возвращении "Открытия" и "Благонамеренного" в Кронштадт (август 1822 г.) в русских газетах и журналах появились сообщения, высоко оценивающие как научные результаты экспедиции, так и море ходное искусство и мужество ее участников. Поэт В. И. Хвостов воспел это кругосветное плавание в поэме. Однако отчет об экспедиции Васильева не был опубликован, и долгое время считалось, что ее подробного описания не существует.
Дело в том, что Васильев по возвращении в Россию не получил дли- тельного отпуска для написания труда о возглавлявшейся им экспедиции, а был вскоре назначен на командную должность в Кронштадт. В одном из документов, хранящихся в Центральном государственном архиве военно-морского флота СССР в Ленинграде (ЦГАВМФ), прямо говорится, что "Васильев... отозвался неимением времени для описания сего достопамятного путешествия"(3). Тогда за этот труд взялся А. П. Лазарев (брат известного мореплавателя, исследователя Антарктиды), участвовавший в плавании в качестве лейтенанта на шлюпе "Благонамеренный".
В 1830 г. Лазарев закончил описание экспедиции и представил свое сочинение начальству. Но Ученый комитет Морского штаба отказался одобрить полученную рукопись, видимо, все еще надеясь на то, что такое описание в соответствии с традицией будет подготовлено начальником экспедиции. В результате труд Лазарева пролежал 14 лет без движения, а затем был взят обратно автором(4).
Почти одновременно с рукописью Лазарева в Ученый комитет Морского штаба поступили записки о той же экспедиции от бывшего мичмана (с 1820 г.—лейтенанта) "Благонамеренного" К. К. Гиллесема. Комитет уклонился от одобрения и этой рукописи, и в 1831 г. она была возвращена автору(5). Лишь в 1849 г., через два года после смерти Васильева, сокращенный вариант записок Гиллесема был опубликован в одном из петербургских журналов(6).
В 1852 г. в журнале, издававшемся Морским министерством, появились "Сведения о чукчах" командира "Благонамеренного" Г. С. Шиш- марева (7). Эти материалы, собранные им в 1821 г. во время плавания в Беринговом море, были опубликованы посмертно (Шишмарев умер в 1835 г. в чине контр-адмирала). В редакционном предисловии сообщалось, что они заимствованы нами из записок Г. Шишмарева(8).
Новый этап в выявлении и публикации материалов экспедиции Васильева начался только после Второй мировой войны. В 1948 г. в Смоленском областном архиве была обнаружена неизвестно как попавшая туда упомянутая выше рукопись Лазарева. В 1950 г. она была издана отдельной книгой(9). В отличие от Гиллесема, осветившего в журнальной публикации лишь часть плавания на "Благонамеренном", Лазарев, опираясь на собственный дневник, составил систематическое описание экс педиции с самого ее начала до возвращения в Кронштадт. В его "Записках" приводится много интересных данных по географии и морскому делу, рассказывается о посещенных местностях и встречах с их обитателями, но, к сожалению, содержится сравнительно мало этнографических наблюдений (исключение составляет довольно подробное описание культуры и быта оленных чукчей).
В качестве приложений к упомянутой рукописи опубликован ряд архивных материалов, освещающих подготовку плавания и частично дополняющих Записки Лазарева. Но и после этой публикации в фондах ЦГАВМФ оставалось немало документов экспедиции Васильева, все еще не известных исследователям, в том числе и такие, которые представляют значительный интерес для историков и этнографов. О некоторых из них автор этих строк рассказал в небольшой статье, опубликованной в 1960 г.(10).
Прежде всего выяснилось, что Васильев провел большую подготовительную работу, предполагая, очевидно, написать отчет об экспедиции. Эта работа отражена в его объемистых черновых записках, занимающих несколько тетрадей большого формата. Судя по всему, записи делались, что называется, по горячим следам —во время плавания или вскоре по его окончании. Это заметки о ходе экспедиции, очерковые описания ряда местностей, включая Камчатку, Калифорнию и Алеутские острова, справки по заинтересовавшим его вопросам (например, о китобойном промысле на Тихом океане). Один из наиболее подробных разделов его записок озаглавлен Сандвичевы острова(11). Как по обилию этнографических деталей, так и особенно по уровню обобщений этот раздел превосходит соответствующие части публикаций Гиллесема и Лазарева.
Для сбора материалов о природе, населении и истории Гавайских островов Васильев составил подробный вопросник и поручил его заполнение одному из офицеров шлюпа "Открытие" лейтенанту Р. П. Бойлю. Выполняя это поручение, Бойль расспрашивал через переводчика (англичанина Дж. Бекли, исполнявшего, по его словам, обязанности капитана порта в Гонолулу) гавайских вождей и других островитян, беседовал с иностранными поселенцами. Он не только ответил на поставленные вопросы, но и составил записку по этой проблематике(12). Материалы, собранные Бойлем, были использованы Васильевым при написании раздела его записей, посвященного Гавайским островам. Однако сопоставление этих рукописей показывает, что начальник экспедиции располагал и другими данными, полученными в ходе собственных бесед и непосредственных наблюдений.
Стремясь глубже изучить различные стороны жизни гавайцев, Васильев поручил офицерам своего шлюпа составить русско-гавайский словарь. В этой рукописи, также хранящейся в ЦГАВМФ, содержится перевод около 800 слов и речевых оборотов, дается краткая справка о фонетике местного языка и ее специфике на отдельных островах архипелага (13). В том же архивном фонде автор этих строк обнаружил два письма американского миссионера X. Бингхема, адресованных Васильеву и датированных 15 апреля и 30 декабря 1821 г.(14).
Однако история выявления материалов кругосветной экспедиции Васильева на этом не закончилась. В 1968 г. в журнале, издаваемом Географическим обществом СССР, появилось сообщение о находке путевого дневника еще одного участника плавания - мичмана "Благонамеренного" Н. Д. Шишмарева (племянника командира этого шлюпа)(15) В. В. Кузнецова, обнаружившая дневник, привлекла внимание читателей к значению этой рукописи для изучения действий экспедиции Васильева в северных широтах(16). Однако дневник Шишмарева представляет не меньший интерес и для специалистов по истории и этнографии Гавайских островов.
Ознакомление с дневником показывает, что это писарская копия, по - видимому, подготавливавшаяся к печати. В примечании, помещенном на первой странице, сообщается, что рукопись была доставлена в редакцию С. В. Максимову(17). С. В. Максимов (1831—901) - известный русский этнограф и публицист, который с середины 50-х годов прошлого века на протяжении нескольких десятилетий активно сотрудничал в журнале "Морской сборник", выпускавшемся Морским министерством, и некоторых других периодических изданиях. Отсюда можно заключить, что дневник Н. Д. Шишмарева был предложен к публикации уже после смерти автора, скончавшегося в 1843 г. В рукописи встречаются сокращения и другая редакторская правка, сделанные карандашом. Однако этот дневник, к сожалению, так и не был напечатан.
Шишмарев вел журнал день за днем, излагая важнейшие события экспедиции от своего назначения на шлюп в мае 1819 г. до возвращения в Кронштадт. Молодой моряк, впервые отправившийся в дальний вояж, обстоятельно и вместе с тем очень живо и непосредственно описывал все увиденное. Его дневник в ряде случаев существенно дополняет труды других участников экспедиции.
Материалы об этом плавании удалось обнаружить и в Отделе рукописей Государственной публичной библиотеки имени Салтыкова-Щедрина в Ленинграде (ОРГПБ). Здесь хранятся, например, части двух списков упомянутого выше сочинения Лазарева, позволяющие проследить авторскую работу над текстом. Одна рукопись представляет собой фрагмент писарской копии его путевого дневника (июль - ноябрь 1820 г.), другая - часть промежуточного варианта его Записок (октябрь 1820 г - май 1822 г.) с обильной правкой(18). Сравнение показывает, что в окончательный вариант не попали некоторые детали, касающиеся морского дела, и в то же время были добавлены немногочисленные общие рассуждения и отдельные фактические детали; текст подвергся также значительной литературной правке. Там же находится составленный Лазаревым "Словарь с российского языка на сандвической" (19), который охватывает более 700 слов и словосочетаний и отчасти дополняет аналогичный словарь, подготовленный офицерами "Открытия".
Работу по выявлению трудов Васильева и его спутников и теперь нельзя считать законченной. Так, до сих пор не удалось обнаружить рукописи записок К. К. Гиллесема и Г. С. Шишмарева. Не исключено, что дневники вели и некоторые другие участники экспедиции. Следует также учитывать, что на борту "Благонамеренного" находился талантливый живописец Е. М. Корнеев, который, по его собственным словам, выполнил в ходе экспедиции около 300 рисунков (20). Как видно из дневника Н. Д. Шишмарева, этот художник написал несколько акварелей во время пребывания на Гавайских островах(21). Вернувшись в Россию, он намеревался издать художественный альбом с гравюрами, рассказывающими о кругосветном плавании. Однако морской министр воспрепятствовал этой публикации, заявив, что гравюры должны быть напечатаны вместе с описанием экспедиции Васильева (22). Когда Лазарев в 1830 г. представил свои Записки на рассмотрение Ученого комитета Морского штаба, к ним был приложен 171 рисунок, выполненный Корнеевым(23). Дальнейшая судьба этой коллекции, несомненно, имеющей большую познавательную и художественную ценность, остается пока неизвестной. Но поиски материалов экспедиции Васильева продолжаются, и возможны новые находки.
Васильев и его спутники дважды посетили Гавайские острова в 1821 г., т. е. в переломный период истории этого архипелага.
В мае 1819 г, умер Камеамеа I, основатель единого гавайского государства. В годы его правления еще продолжали развиваться отдельные самобытные черты местной культуры, произошло объединение архипелага, утвердился общественный строй с феодальными чертами, на смену управлению вождей пришла королевская власть, но знакомство с западной цивилизацией принесло островитянам наряду с техническими инновациями серьезные социальные бедствия. Под руководством Камеамеа I гавайский народ успешно сдерживал натиск чужеземцев (хаоле). Однако уже тогда появились симптомы, позволявшие предвидеть исход этой неравной борьбы(24). После смерти Камеамеа I процесс разрушения гавайской культуры и подчинения островитян иностранным пришельцам, насаждающим собственную культуру, быстро двинулся вперед.
В ноябре 1819 г. Лиолио (Камеамеа II), унаследовавший имя, власть, но не таланты своего отца, провозгласил ниспровержение старой гавайской религии(25). В апреле 1820 г. на острове высадились первые американские миссионеры. Тогда же этот архипелаг начал превращаться в главную базу американских китобоев на Тихом океане. Миссионеры и китобои играли решающую роль в процессе американизации архипелага на протяжении нескольких последующих десятилетий. Но в первые годы после смерти Камеамеа I, когда эти группы хаоле еще только начинали свою деятельность на Гавайях, особенно глубокое воздействие на все стороны жизни местного населения оказывала сандаловая лихорадка - массовый вывоз с островов сандалового дерева.
В дневниках и записях участников экспедиции Васильева ярко и разносторонне запечатлена обстановка, существовавшая тогда на Гавайских островах, и в этом главная ценность их трудов для историков и этнографов. Но в этих источниках содержится также немало интересных данных о самобытной культуре гавайцев и сдвигах в различных ее компонентах под влиянием контактов островитян с носителями западной цивилизации.
Наиболее подробно описаны Васильевым и его спутниками материальная культура и хозяйственные занятия местного населения. В этом отношении их дневники и записи, пожалуй, превосходят труды Ю. Ф. Лисянского и других русских путешественников, посетивших архипелаг в начале XIX в.(26). Так, участники экспедиции сообщают интересные сведения о земледелии - одной из основных отраслей гавайской экономики. Они рассказывают о традиционных сельскохозяйственных культурах, уделяя особое внимание методам выращивания таро, характеризуют другие продовольственные ресурсы архипелага (домашние животные, рыба, съедобные водоросли и т. д.) (27). Шишмарев подобно Лисянскому предсказал большое будущее сахарному тростнику(28). Сообщая о местных приемах приготовления пищи, русские моряки подробно описали устройство земляной печи (ума), процесс выработки ритуального опьяняющего напитка кава (ава)(29).
Сандвичане, - подчеркивал Шишмарев, - имеют большую способность и хороший вкус к рукоделиям (30). В трудах участников экспедиции рассказывается о способах изготовления циновок, дается характеристика лодок гавайцев, их оружия, рыболовных принадлежностей, посуды и другой домашней утвари(31). Почти все участники экспедиции, писавшие о гавайцах, отмечали высокие художественные достоинства тапы (капа) и описывали методы ее выделки(32). Характерно, что Васильев и Бойль стремились всякий раз точно определить материал, из которого сделан тот или иной предмет, причем стремились узнать его местное название.
Васильев, Шишмарев и Гиллесем оставили подробное описание традиционного гавайского жилища, состоявшего по ритуальным соображениям из нескольких построек. По их наблюдениям, дома вождей (алии) и самого короля отличались от жилищ общинников (макааинана) в основном лишь своими размерами, наличием фундамента из коралловых плит и внутренним убранством(33). Однако, как сообщает Шишмарев, некоторые вожди по примеру хаоле, поселившихся в таких же шалашах, стали делать в своих жилищах перегородки, отделяя спальню от приемной, и имеют кровати, но никогда не случалось видеть, чтобы они лежали на них(34). В марте 1821 г. лишь Каауману —любимая жена Камеамеа I, соправительница (куина нуи) Лиолио—жила в двухэтажном деревянном доме, построенном для нее американским торговцем; в конце 1821 г. такой же дом был сооружен для Лиолио (35).
Все участники экспедиции, писавшие о гавайцах, обращали внимание на их одежду, прически и украшения. Эти наблюдения касаются как традиционной повседневной одежды (женской юбочки nay, мужской набедренной повязки мало и накидки кихеи, изготовляемых из тапы), так и церемониального одеяния вождей —плащей и шлемов из красных, золотистых и черных птичьих перьев(36). По сведениям, полученным Васильевым и Шишмаревым, изготовление этих драгоценных плащей и шлемов фактически прекратилось; вместо них король и другие верховные вожди при встречах с хаоле надевали европейскую одежду, а в особо торжественных случаях (например, при посещении иностранных военных судов) - раззолоченные генеральские и адмиральские мундиры, которыми снабдили их за высокую плату предприимчивые американские торговцы(37). Менее знатные алии и макааинана обычно ходили в традиционной одежде, к которой добавляли иногда отдельные части европейского костюма(38). Впрочем, и для Лиолио и других верховных вождей европейская одежда оставалась чем-то чуждым, и по возвращении домой после встреч с иностранцами они с удовольствием сменяли ее на легкие традиционные одеяния(39).
Примерно то же самое можно сказать о европейских кушаньях, которые подавались во время официальных приемов. Васильев утверждает, что король и другие правители приезжали к нам запросто обедать, нравились им наши щи, любят также пирожное(40). Однако Гиллесем и Шишмарев уточняют, что заморские деликатесы гости заедали своим любезным таро, привезенным ими с собой, что Лиолио даже не умел сидеть на стуле и никогда не употреблял ложки, ножа и вилки(41).
Участники экспедиции в целом правильно охарактеризовали общественный строй гавайцев в конце XVIII —начале XIX в., сообщив о наличии на островах раннеклассового общества с двумя основными социальными группировками (алии и макааинана) и об иерархии среди самих вождей(42). В рукописях Васильева и Бойля довольно подробно описаны существовавшие в тот период поземельные отношения и вытекающая из них система многоступенчатой зависимости - от макааинана до веоховных вождей. Значительный интерес, в частности, представляют приводимые данные о регулировавшихся обычаем повинностях в пользу алии в форме натуральных поставок и отработок, которые макааинана несли до появления чужеземцев. Сообщается и о различных королевских поборах, которые увеличивались к становились все более разнообразными по мере развития товарообмена с хаоле(43). При сопоставлении с другими источниками эти материалы позволяют глубже понять социальную организацию гавайцев накануне открытия архипелага Дж. Куком и ее эволюцию в начальный период контактов с иностранцами.
Васильев и его спутники не смогли собрать сколько-нибудь подробных данных о старой гавайской религии, хотя в их дневниках и записках и встречаются упоминания о различных видах табу (капу) и статуях богов(44). Однако Бойлю удалось записать интересную информацию о религиозных обрядах и церемониях, устраивавшихся во время праздника плодородия макахики, причем он в отличие от Лисянского, оставившего подробное описание этого праздника, сумел выявить его основную социальную функцию: во время макахики происходил сбор податей в пользу верховного вождя, считавшегося в мирные дни воплощением бога Лоно(45).
Внимания специалистов заслуживают также собранные Бойлем сведения о брачных обычаях гавайцев и подробное описание им комплекса обрядов, производившихся при похоронах вождя. Бойль отмечает, что эти обряды в основном соблюдались и в 1821 г., прекратились лишь человеческие жертвоприношения(46).
В трудах участников экспедиции Васильева содержатся, некоторые сведения об обстоятельствах, при которых произошло ниспровержение старой религии и было подавлено восстание ее приверженцев во главе с Кекуаокалани - племянником Камеамеа I, хранителем священного изображения бога войны. По словам Лазарева, этот ревнитель веры предков был поддерживаем, кроме жрецов, большей частью народа(47). Но зато, как подчеркивают русские мореплаватели, королю-святотатцу помогали иностранцы и его войско было хорошо вооружено, тогда как у восставших почти не было огнестрельного оружия(48).
Лазарев и Шишмарев полагали, что в результате отмены системы табу, разрушения святилищ (хеиау) и сожжения стоявших там статуй богов гавайцы остались совершенно без всякой религии(49). Но, как сообщают английские миссионеры Д. Тайермен и Дж. Беннет, посетившие архипелаг в 1822 г., старые верования отнюдь не были искоренены(50). "Даже среди тех, кто внешне признал новый порядок, - писал, обобщая многочисленные сообщения очевидцев, Р. С. Кикендолл, - было много таких, которые тайно сохраняли верность своим богам. Старые боги Гавайев имели приверженцев долгое время после 1819 г. ...многим идолам, тайно сохраняемым, столь же тайно поклонялись"(51).
О скоропалительности вывода Лазарева и Шишмарева свидетельствуют и некоторые материалы экспедиции Васильева. Как видно из этих материалов, даже Лиолио и его ближайшее окружение, сыгравшие ведущую роль в официальном ниспровержении идолопоклонства, во многом оставались еще (возможно, подсознательно) во власти старых верований. Помимо упомянутого выше сохранения традиционных похоронных обрядов, об этом свидетельствовал глубоко укоренившийся страх перед вредоносной магией. По гавайским поверьям, человека можно было колдовством обречь на смерть, если овладеть его мокротой или слюной. Поэтому Лиолио и других вождей повсюду безотлучно сопровождали доверенные прислужники с маленькими, тщательно закрываемыми коробочками для сморканья и плевания(52).
Дж. Ванкувер и А. Шамиссо обнаружили на Гавайских островах зачатки театральных представлений. "Сии торжественные игры овагийцев (гавайцев.—Д. Т.),— писал Шамиссо, посетивший архипелаг в 1816—817 гг. в составе русской кругосветной экспедиции О. Е. Коцебу,—приводят нам на память хоры греков и их трагедии, существовавшие прежде введения в оные разговоров"(53). Васильев и Шишмарев подробно описали эти синкретические представления, во время которых хор излагал какую-нибудь легенду или вспоминал действительно происшедшее событие, а другие участники в танце (хула) изображали рас- сказываемое. Во время первого пребывания экспедиции в Гонолулу такие игралища устраивались ежедневно при восходе и заходе солнца возле королевского "дворца", а иногда и в крепости. В них участвовали до 150 женщин и 30 мужчин из знатных семейств. В отличие от Ванкувера и Шамиссо русские моряки упоминают о наличии в хоре "запевалы", т. е. солиста (54).
О том, что такие представления и после официального ниспровержения старой религии в какой-то мере сохраняли ритуальный характер, свидетельствует интересное наблюдение Шишмарева. Он сообщает, что по окончании "игралищ" танцоры бросали украшавшие их венки, а иногда и прикрывавшие их наготу куски тапы внутрь небольшой загород- ки, где стояли "два столбика"(55). Не символизировали ли эти столбики запретные статуи богов? "Нам рассказывали,—пишет Васильев,—что в песнях и плясках своих они просят верховное существо, чтобы дало им во всем изобилие, сохранило бы их владетеля, избавило бы от несчастий и всех зол" (56).
Природные красоты окрестностей Гонолулу и всей южной части о. Оаху, имеющей, по словам Гиллесема, лучший климат на земном шаре(57), красочные "игралища" вождей, официальные визиты и приемы, пирушки, устраиваемые американскими капитанами и торговцами в честь русских моряков,—все это не заслонило от участников экспедиции Васильева суровые реальности повседневной жизни гавайцев, на которую глубокий и зловещий отпечаток наложила "сандаловая лихорадка"(58).
Примечания
1 Это был очевидно, атолл Нукуфетау, открытый, как выяснилось позднее, английским капитаном А. Де Пейстером в 1819 г.
2 Оба корабля вначале подошли к западному побережью о. Гавайи, где ранее находилась резиденция короля. Но, узнав, что она недавно перенесена в Гонолулу (южное побережье о. Оаху), экспедиция отправилась туда. Во время обоих заходов русские корабли стояли в Гонолулу, обладающем прекрасной гаванью.
3 ЦГАВМФ, ф. 205, оп. 1, д. 644, л. 5.
4 ЦГАВМФ, ф. 162, оп. 1, д. 44, л. 29—49.
5 ЦГАВМФ, ф. 162, оп. 1, д. 44, л. 9—28; ф. 205, оп. 1, д. 258, л. 1—17.
6 Гилльсен К. Путешествие на шлюпе «Благонамеренный» для исследования берегов Азии и Америки за Беринговым проливом с 1819 по 1822 г.— Отечественные записки, 1849, № 10—12 (О Гавайских островах — № 12, с. 215—225). В деле о рассмотрении указанной рукописи в Ученом комитете Морского штаба сохранилось подробное оглавление ее первой части (ЦГАВМФ, ф. 162, оп. 1, д. 44, л. 32). Ознакомление с этим документом показывает, что в журнальной публикации отсутствуют главы и части глав, имевшиеся в рукописи. В архивных документах и публикациях встречаются разные написания фамилии этого офицера — Гиллесем, Гилльсен, Геллесем (далее цит. как Гиллесем).
7 Шишмарев Г. Сведения о чукчах.— Записки Гидрографического департамента, ч. X. Спб., 1852, с. 178—200.
8 Там же, с. 179.
9 Лазарев А. П. Записки о плавании военного шлюпа «Благонамеренного» в Берингов пролив и вокруг света для открытий в 1819, 1820, 1821 и 1822 гг. Под редакцией, со вступительной статьей и комментариями А. И. Соловьева. М.: Географгиз, 1950. Текст опубликован с незначительными сокращениями, оговоренными редактором (далее цит. как Лазарев).
10 Тумаркин Д. Д. Новые архивные материалы о гавайцах.— Сов. этнография, 1960, №2, с. 158—160.
11 ЦГАВМФ, ф. 213, оп. 1, д. 104, л. 16—70 (далее цит. как Васильев).
12 ЦГАВМФ, ф. 213, оп. 1, д. 113, л. 1 — 16 (далее цит. как Бойль). В архивной описи эта рукопись отнесена к числу сочинений «неустановленных авторов». Путем анализа содержания записки и сопоставления ее. с "другими материалами мне удалось
установить ее авторство.
13 ЦГАВМФ, ф. 213, оп. 1, д. 44, л. 1—17.
14 ЦГАВМФ, ф. 213, оп. 1, д. 116, л. 2—6.
15 Журнал 1819, 1820, 1821 и 1822 годов на шлюпе «Благонамеренном».—ЦГАВМФ, ф. 203, оп. 1, д. 7306, л. 1 -264 (далее цит. как Шишмарев).
16 Кузнецова В. В. Новые документы о русской экспедиции к Северному полюсу.—Изв. ВГО, 1968, № 3, с. 237—245.
17 Шишмарев, л. 1.
18 ОРГПБ, F. XVII.106.11, л. 213—257; ф. И. Т. Помяловского, № 72, л. 1—140.
19 ОРГПБ, F. XVII. 106.11, л. 16—34.
20 Гончарова Н. Н. Художник кругосветной экспедиции 1819—1822 гг. Е. Корнеев.—Изв. ВГО, 1973, № 1, с. 70.
21 Шишмарев, л. 117об.— 118.
22 Гончарова Н. Н. Указ. раб., с. 71.
23 ЦГАВМФ, ф. 162, оп. 1, д. 44, л. 32.
24 См. Kuykendall R. S. The Hawaiian Kingdom, 1778—1854. Foundation and Transformation. Honolulu, 1938, ch. 2—3; Ту Маркин Д. Д. Вторжение колонизаторов в «край вечной весны». М.: Наука, 1964, гл. 2—5; его же. Материалы первой русской кругосветной экспедиции как источник по истории и этнографии Гавайских островов.— Сов этнография, 1978, № 5, с. 71—84.
25 О предпосылках и причинах этой «культурной революции» см., например, Киуkendall R. S. Op. ell, p. 65—70; Ту Маркин Д. Д. Гавайский народ и американские колонизаторы, 1820—1865. М.: Наука, 1971, с. 83—87; Sahlins M. Historical Metaphors and Mythical Realities. Structure in the Early History of the Sandwich Islands Kingdom. Ann Arbor, 1981, p. 33—66. В книге Салинса приведена обширная литература по этой проблеме.
26 Тумаркин Д. Д. Материалы первой русской кругосветной экспедиции..., с. 72—74
27 Васильев, л. 28—30, 32, 50; Бойль, л. 13об.; Шишмарев, л. 120— 121об.
28 Шишмарев, л. 121 об.
29 Васильев, л. 28об.— 29, 32; Шишмарев, л. 119об.— 120; Лазарев, с. 268; Гиллесем, с. 219.
30 Шишмарев, л. 121 об.
31 Васильев, л. 31 об., Бойль, л. 13, 15; Шишмарев, л. 106, 120об., 188.
32 Васильев, л, ЗО об.— 31; Бойль, л. 14; Шишмарев, л. 121об -122- Гиллесем с. 222.
33 Васильев, л. 23—24; Шишмарев, л. 111, 118об.— 119; Гиллесем, с. 218.
34 Шишмарев, л. 119.
35 Гиллесем, с. 218, 221; Шишмарев, л. 119об.
36 См., например: Васильев, л. 31—32 об.; Бойль, л. 7 о б .— 8, 13об.—-14; Шишмарев л. 108об., 117—118.
37 Васильев, л. 35об.; Шишмарев, л. 108, Шоб., 112 об., 193—194; Лазарев, с. 256, 259—260; Гиллесем, с. 222—224.
38 Васильев, л. 33; Шишмарев, л. 108об., 112об.; Лазарев, с. 256; Гиллесем, с. 224.
39 Васильев, л. ЗЗоб.; Гиллесем, с. 222.
40 Васильев, л. 54.
41 Гиллесем, с. 222—223; Шишмарев, л. 120об.
42 Васильев, л. 34об.— 35; Бойль, л. 2об.—Зоб., 9; Шишмарев, л. 114об.; Гилле43 Бойль, л. 2об.— 3; Васильев, л. 35—36; Шишмарев, л. 116; Гиллесем, с. 223; Лазарев, с. 337.
44 Бойль, л. 4—4об., 9; Шишмарев, л. 116, 120; Лазарев, с. 272.
45 Бойль, л. 9—9об.; Ту Маркин Д. Д. Материалы первой русской1 кругосветной экспедиции..., с. 76—77.
46 Бойль, л. 8—9, 12об. См. также Васильев, л. 32об.— 33.
47 Лазарев, с. 272.
48 Васильев, л. 49об., 60; Бойль, л. 5об.; Лазарев, с. 272—273. По сообщению Васильева и Бойля, перевес Лиолио окончательно определился после того, как капитан американского судна «Араб» в решающий момент продал королю 800 ружей.
49 Лазарев, с. 273; Шишмарев, л. 11 Боб.
50 Tyerman D., Bennet G. Journal of Voyages and Travels, v. I. L., 1831, p. 370—372, 382, 485—486.
51 Kuykendall R. S. Op. cit., p. 69.
52 Васильев, л. 41об.; Шишмарев, л. 111; Лазарев, с. 256.
53
Шамиссо А. Наблюдения естествоиспытателя экспедиции.— В кн.: Коцебу О.
Е. Путешествие в Южный океан и в Берингов пролив... в 1815, 1816, 1817 и
1818 годах. Т. III, Спб., 1823, с. 311—312.
54 Васильев, л. 54—55об.; Шишмарев, л. 109об.— ПО. См. также Лазарев, с. 270; Гиллесем, с. 224.
55 Шишмарев, л. ПО.
56 Васильев, л. 55об.
57 Гиллесем, с. 225.
58 О причинах «сандаловой лихорадки», см.: Bradley H. W. The American Frontier in Hawaii. The Pioneers, 1789—1843. Berkeley, 1942, p. 60—61; Тумаркин Д. Д. Гавайский народ и американские колонизаторы, с. 32—34.
Источник: Советская этнография 1983. № 6. c.48-62.
Источник: http://journal.iea.ras.ru/archive/1980s/1983/Tumarkin_1983_6.p. |
